Тема 5. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЕДИНОГО МОСКОВСКОГО РУССКОГО ГОСУДАРСТВА

В. М. Панеях о правлении времен Василия II
После ослепления Василия II власть реально осуществлялась от его имени, по-видимому, введенными боярами. Полной ясности относительно их статуса, однако, нет. В. И. Сергеевич полагал, что это придворный титул, присвоенный официально. В. О. Ключевский писал о должностях, связанных с управлением отдельными ведомствами дворцовой администрации. По предложению А. А. Зимина, введенным боярам было «доверено исполнение какой-либо должности (например, наместника, судьи и др.)». В. Б. Кобрин отверг эти гипотезы и выдвинул свою, согласно которой «боярин введенный … не должность и тем более не звание, а скорее определение функций, исполняемых служилым человеком», являвшимся при этом кормленщиком, причем боярский чин «для них не обязателен – они бояре во время разбора данного судебного дела», т. е.  своего рода приказчики князя по судебным делам». Так или иначе они получали из рук великого князя те или иные властные полномочия и не имели иных прерогатив. В число введенных боря при Василии II входили, за малым исключением, представители старомосковских родов, не имевших прочных удельных традиций».
Ведя свое происхождение из древности, боярин позднее стал высшим чином. <…>
Введенные бояре составляли верхушку Государева двора. Это была своеобразная военно-административная социальная корпорация, вышедшая из дружины и состоявшая из князей, находившихся на московской службе с XIV в.; бояр, связанных с Москвой давними узами, и детей боярских, представлявших собой боковую ветвь тех же боярских родов; местных землевладельцев, хорошо зарекомендовавших себя на службе (ратной и административной); перебежчиков из других княжений или выходцев из-за рубежа, а также – позднее – выходцев из других социальных слоев, получавших за службу великому князю поместья и вотчины. Таким образом, Государев двор представлял собой более или менее организационно оформленную социальную элиту, феодализировавшейся части социума, чье место в значительной степени определялось не величиной земельной собственности, а близостью к великому князю, позицией в его борьбе за единовластие и единодержавие, заслугами в этой борьбе. Следует при этом подчеркнуть, что Государев двор не был органом власти, а являлся социальным институтом, на который опиралась великокняжеская власть и из состава которого производила назначения на ответственные посты – в войско и административный аппарат.
Государев двор с середины 40-х годов XV в. начинает постепенно подвергаться трансформации, что может быть поставлено в связь с усложнением управленческих функций. В частности, он оказался разделенным на Дворец – административно-хозяйственный орган, призванный обеспечивать разнообразные потребности самого князя, и собственно Государев двор (или Двор) – военно-административную корпорацию, основу войска Московского великого княжества.
Поскольку при Василии II не произошло еще размежевания между княжескими домениальными (дворцовыми) и «черными» (государственными) землями, они пока управлялись из центра дворцовым ведомством, во главе которого, возможно, уже стояли дворецкие, назначаемые из представителей старомосковского боярства и обеспечиваемые посредством предоставления кормлений с определенных территорий – путей (отсюда «путные бояре»). Вместе с тем в составе дворцовой администрации большую роль играли великокняжеские холопы, получившие административный опыт в великокняжеских собственных вотчинах в качестве тиунов и привлекавшиеся для выполнения общегосударственных функций. В частности, они назначались казначеями и даже дьяками. Такими образом, методы управления государством были еще патриархальными и отчасти восходили к методам управления вотчиной. 
Местное управление при Василии II в большей степени, чем центральное, оказалось приспособляемым к тем изменениям, которые произошли в период его великого княжения.
Воссоздание в модернизированной форме союза князей во главе с московским великим князем привело к перестройке удельной системы. Взамен родовых уделов («гнезда» Ивана Калиты) создаются уделы, как правило, на семейной основе, принадлежавшие детям Василия II. Большая же часть московского княжества, непосредственно подчиненная великому князю, получает новое административно-территориальное деление. Вместо ликвидированных уделов или новоприсоединенных земель постепенно в результате объединения волостей образуются уезды, власть в которых возглавляли назначенные великим князем наместники и волостели, функционировавшие на основе кормлений. Это означает, что они и их аппарат обеспечивались «кормами» как натуральными, так и денежными. Само собой разумеется, что на «корм» шла лишь та часть взимаемых с населения пошлин, которая не предназначалась центральным властям. <…>
Сроки занятия должностей кормленщиком ничем не регламентировались, а всецело зависели от пожалования великого князя. Наместниками обычно назначались представители нетитулованных фамилий и княжата – с постепенным (к концу XV – началу XVI в.) потеснением вторыми первых. Более 70% наместников являлись членами Государева двора. В числе волостелей преобладали представители нетитулованных родов, дети боярские, не занимавшие сколько-нибудь значительного места при великокняжеском дворе.
Наместники и волостели имели в общем одинаковые функции в хозяйственно-административной (контроль за соблюдением меж, разъездом земель, заключением земельных сделок; сбор торговых пошлин; надзор за торговлей; охрана порядка; участие в оформлении сделок, связанных с холопством и т. д.) и судебной сферах (гражданское и уголовное судопроизводство), взимая пошлины, часть которых являлась важным, если не основным, источником их доходов. Вместе с тем в военно-политической и дипломатической сферах между наместниками и волостелями обнаруживается большое различие. Наместники участвовали в строительстве новых городов и городских укреплений, организации сторожевой службы, руководили местными гарнизонами и ополчением, участвовали в боях, контролировали передвижение зарубежных дипломатических миссий, вели по поручению центральной власти дипломатические переговоры и даже возглавляли посольства. Волостели же не участвовали в военно-дипломатической деятельности. 
<…>
Административная система, основанная на кормлениях (будь то наместники и волостели или путные бояре) за счет подведомственного населения, фактически представляла собой разновидность, по терминологии Н. П. Павлова-Сильванского, временных частных хозяйств, или, говоря другими словами, временных феодальных владений в архаической форме, восходящей к дани. Часть прибавочного продукта отчуждалась, таким образом, у черносошного населения, которым главным образом управляли наместники и волостели не на основе эксплуатации собственности, а путем присвоения доли налогов. Именно властью, а не земельной собственностью определялся материальный и социальный статус кормленщика.

Власть и реформы. От самодержавной к советской России. / отв. ред. Б. В. Ананьич. СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. С. 24-25.

Вопросы:
1.    Кто такие введенные бояре?
2.    Что такое Государев двор? В чем его отличие от Дворца?
3.    Какую роль в составе Дворцовой администрации играли холопы?
4.    Как изменяется удельная система при Василии II?
5.    Как формировалась власть на местах? 
6.    Какими были функции наместников и волостелей?
7.    Как оценивал систему кормлений Н. П. Павлов-Сильванский?

В. М. Панеях о правлении времен Ивана III

Конфискация боярских и церковных земель в Новгороде, «вывод» из Новгорода, переселение туда на поместном праве служилых людей означало, что здесь великокняжеская власть произвела переворот в землевладении, имевший далеко идущие последствия в общегосударственных масштабах. Во-первых, «выводы» стали практиковаться повсеместно и превратились в обычное орудие политической борьбы великокняжеской власти против реальных и мифических противников, во-вторых, наделение землей с крестьянами на поместном праве становилось повседневной практикой освоения присоединенных земель, способом материального обеспечения войска за счет раздачи государственных (черносошных) и дворцовых земель, т. е. создавалась система служилого землевладения, знаменовавшая собой переход к новым земельным и политическим отношениям, а также упорядочение военной службы. Вмешательства государственной власти во владельческие права вотчинников и общины становятся обыденной практикой. 
<…>
Организация власти в стране, территориально выросшей только лишь при Иване III в несколько раз, не претерпела кардинальных сдвигов. Новая система властных полномочий привела все же к ряду изменений в управлении государством. К концу великого княжения Ивана III число бояр достигало пяти человек, окольничих – тоже пяти человек. В то же время нет никаких свидетельств (даже в сфере терминологии) институализации Боярской думы. По всей видимости, бояре и окольничие выполняли отдельные, самые ответственные поручения великого князя, они возглавляли специальные боярские комиссии для ведения внешнеполитических переговоров, суды по земельным и разбойным делам и т. п. Боярам в порядке персональных поручений делегировались великим князем самые различные распорядительные функции вообще, во время его отсутствия в Москве, в частности, возможно, даже в этом случае – вся полнота власти.
Реальными рычагами государственного управления на черносошных землях оставались наместники и волостели, чья деятельность находилась под малоэффективным контролем великого князя, бояр и казначеев, стоявших во главе великокняжеской канцелярии – Казны. Впрочем, несмотря на размежевание в 60-е годы XV в. между черными и дворцовыми землями, которые обслуживали нужды великокняжеского двора и управление которыми было поручено дворецким, последние наряду с этой функцией, впоследствии становящейся для них единственной, в течение длительного времени принимали участие в ряде общегосударственных дел, в том числе в осуществлении контроля за кормленщиками. Это свидетельствует не только о том, что властные полномочия функционально еще не были дифференцированы как по горизонтали, так и по вертикали, но и о том, что великий князь воспринимал государство как большую вотчину, ему принадлежавшую. Поэтому именно дворецким наряду с введенными боярами была делегирована великим князем функция осуществлять от его имени суд последней инстанции. Иерархическая лестница дворцовых чинов включала также (по нисходящей) ясельничих, сокольничих и постельничих, участвовавших не только в управлении различными отраслями дворцового хозяйства, но и в управлении государством. На дворцовые должности назначались лица, близкие великим князьям, из числа старомосковского боярства или дворянства. Тем самым великий князь создавал в верхних этажах власти систему, имеющую некоторые элементы равновесия: притязаниям боярской знати и княжат можно было противостоять, опираясь на дворцовые ведомства. Этой же цели служило и создание в Москве системы «областных дворцов» во главе с особыми дворецкими, призванными осуществлять управление теми землями, которые в новоприсоединенных княжествах забирались в фонд дворцовых и черносошных. Великокняжеская администрация тем самым приходила на смену удельно-княжеской. 
Механизмом, регулировавшим назначения на военно-служилые должности представителей старомосквоского боярства, происхождение которых не могло стать основанием для предпочтения каких-либо родов перед другими, с конца XV – начала XVI в. становится местничество, которое еще не имело массового, универсального применения и основывалось пока на служилом, а не родовом принципе.
Аппарат Казны и Дворца образовывали дьяки, распределение функций между которыми во второй половине XV – начале XVI в. только намечалось, хотя уже появлялись конюшенные и ямские дьяки. Всего на великокняжеской службе при Иване III был 61 дьяк.
Вся эта система власти носила ярко выраженный территориальный, а не функциональный характер, что отражало реальную картину только начального этапа становления унитарного государства. Но и эта система управления страной была еще далека от унификации. Более того, к концу правления Ивана III оставались специфические условия властвования в Юго-Западной Руси, чьи земли были недавно присоединены к Московскому великому княжеству. Здесь бывшие владетельные князья превращались в служилых князей, потерявших свои суверенные права на старые земли, но при этом получавшие их же на вотчинном праве. Они участвовали со своими войсками в военных действиях Ивана III и были рангом ниже удельных князей, но формально выше старомосковских княжат и бояр. Такого рода специфические черты местного управления в аннексированных юго-западных землях, равно как и сохранение ряда местных особенностей в Новгороде, Твери и других новоприсоединенных территориях, свидетельствует о том, что государству еще предстоял долгий путь до достижения полного унитаризма. Но можно констатировать, что его существенные элементы были заложены именно при Иване III. Специфическая система федерации, при которой великое княжество считалось коллективной собственностью всего рода, а уделы находились лишь во владении у отдельных членов рода, прекратила свое существование, а власть великого князя формально ни с кем не делилась.
<…>
Распоряжение высшими церковными должностями оставалось в руках великого князя, как и верховное право собственности на имущество, переданное церкви. Под контролем государства находились и управление приходским духовенством, и отношения между различными слоями духовенства. Несмотря на это последнее обстоятельство, православная церковь, владея огромным имуществом, защищенная иммунитетными привилегиями, сохраняла значительные элементы самостоятельности в отношениях со светской властью.  

Власть и реформы. От самодержавной к советской России. / Отв. ред. Б. В. Ананьич. СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. С. 39, 41-43.

Вопросы:
1.    Как использовалась земля и земельные отношения великокняжеской властью?
2.    Кто такие пятеро бояр и пятеро окольничих? Какие функции они выполняли?
3.    Как вы понимаете связь: значительный объем власти дворецких и представления о государстве, как большой вотчине великого князя?
4.    Что такое местничество?
5.    О какой «равновесной» системе идет речь?
6.    Как вы понимаете оценку систем управления при Иване III, как системы территориальной, а не функциональной?
7.    Как характеризуются в тексте отношения государства и церкви? 

<…>
Далее Виктор Моисеевич Панеях пишет: 
Оценивая итоги великого княжения Ивана III в сфере государственного строительства, следует иметь  в виду, что единство ему подвластных территорий скреплялось слабым и архаически организованным аппаратом, не имевшим возможности управлять страной централизованно. Впрочем, средневековые государства по своей природе и структуре и не могли быть централизованными. Поэтому получившая широкое распространение концепция, согласно которой к концу XV в. относится образование Русского централизованного государства, встретила решительные возражения. А. А. Зимин противопоставил ей другую концепцию и показал, что объединение земель под великокняжеской властью само по себе еще не означало создания централизованного государства, а всего лишь единого государства, и что следует избавиться от переоценки степени централизации государственного аппарата в России. Она в большей степени соответствует реальному положению страны, но не учитывает наличия огромного массива земель, населенных русскими людьми, исповедовавшими православие и входящими в состав Великого княжества Литовского.

Власть и реформы. От самодержавной к советской России. / Отв. ред. Б. В. Ананьич. СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. С.  48.

Вопросы:
1.    Почему феодальные государства не могли быть вполне централизованными?
2.    В чем плюс и минус концепции А. А. Зимина?

 

В. М. Панеях о поземельных отношениях и положении служилого сословия в его отношениях с великокняжеской властью.

<…> кардинальное переустройство в сфере властных полномочий и как следствие – в сфере земельной собственности – могло осуществиться в конечном счете только в результате вмешательства великокняжеской власти в земельные отношения. Переселение землевладельцев за сотни верст, проведение широких земельных конфискаций, казни и, напротив, предоставление привилегий становятся бытом политической и социально-экономической жизни Московского великого княжества.

Таким образом, верховным собственником земли в пределах Московского великого княжества де-факто являлся великий князь, который на практике мог распоряжаться ею, невзирая на наследные права вотчинников. В этом проявлялась присущая феодализму нерасчлененность собственности и власти. На Руси их сращение получило гипертрофированное развитие за счет усиления государственного начала на самых первых этапах формирования новой государственности, что вело в свою очередь к дальнейшей концентрации политической и экономической власти в руках великого князя. Возможные ее ограничения были теперь связаны либо с ордынским игом, либо с обычаями, ею самой признаваемыми, такими, например, как наделение младших сыновей уделами, в которых власть великого князя не была столь безусловной, а в периоды межкняжеских конфликтов, утрачивалась порой вовсе. Эта система определялась неустойчивым, зыбким статусом федеративного устройства, особенно в условиях монголо-татарского ига. В пределах дворцовых же и черносошных земель, различия между которыми пока были незначительными, любые формы собственности определялись самой великокняжеской властью, присвоившей право нарушать установленные ею же нормы и даже нормы обычного права, что вело к прогрессирующей неустойчивости социального статуса индивида.

Вместе с тем публично-правовые функции осуществлялись и землевладельцами-вотчинниками в качестве государей их зависимых крестьян, а тем самым и в общине – в отношении входящих в нее членов. Ограниченность же их властных полномочий, преобладание публично-правовых функций великого князя, осознаваемых ими как частноправовые, над частно-правовыми прерогативами вотчинников и его контроль над частными правами феодалов определялись, как уже выше было отмечено, происхождением вотчин и влиянием татаро-монгольского ига, но также и отсутствием таких корпоративных объединений, как сословия, которые были бы способны коллективно отстаивать интересы своих членов.

Вопросы:

  1. Назовите обстоятельства, препятствовавшие складыванию феодального иммунитета господствующего класса.
  2. Каковы особенности российского варианта соединения власти и собственности?
  3. Как эти особенности отразились на социальном статусе представителей господствующего класса? 

Власть и реформы. От самодержавной к советской России. / отв. ред. Б. В. Ананьич. СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. С. 23.

В. М. Панеях о правлении времен Василия III

Несмотря на сохранение ряда суверенных прав удельных князей на подвластных им землях, их участие в общегосударственных делах было ограничено чисто формальной процедурой «совета» великого князя с ними. <…>
1517 годом датируется впервые встреченный в источниках термин «дума». Впрочем, ее заседания как институированного и постоянно действовавшего органа не зафиксированы. Численность бояр (от 5 до 12) и окольничих (не более 12) была стабильной. Безусловно, они составляли наиболее влиятельную прослойку Государева двора и должны были являться советом представителей феодальной аристократии при великом князе. Получение этих высших чинов княжатами Северо-Восточной Руси, а затем удельными княжатами присоединенных к Москве Рязани и Твери и, наконец, на рубеже 20-30-х гг. служилыми князьями Юго-Западной Руси хотя и означало, с одной стороны, подчинение аристократии московским великим князьям и тем самым преодоление пережитков удельного сепаратизма, однако, с другой, вытеснение из состава высших чинов Государева двора старомосковского боярства создавало опасность и возможность появления в высшем его слое традиций, унаследованных от удельного периода. Возникшая коллизия привела к уменьшению роли бояр и решению важнейших государственных вопросов великим князем с узким кругом советников. Опальный придворный Берсень-Беклемишев в беседах с выезжим монахом Максимом Греком сетовал, в частности, что якобы в отличие от Ивана III новый «Государь-деи упрям и въстречи против себя не любит, кто ему встречи говорит, и он на того опаляется», а «всякие дела делает», «запершыся, сам третей у постели».
Это означает, что в практической политике складывавшаяся чиновная иерархия еще не пришла в соответствие с должностными функциями. Важнейшие государственные дела поручались и боярам, и окольничим, и дворецкому с его аппаратом, и казначеям. Впрочем, уже определился круг лиц, которые специализировались на функциях, требовавших особых знаний. К ним относились, в частности, финансы, дипломатические сношения, ямское дело. Это приводило к росту значения дьяков, которые образовывали аппарат судебных органов, в частности боярских комиссий, Казны и Дворца и постепенно брали в свои руки важнейшие отрасли государственного управления. При этом дьяки в основном были выходцами из слоев с низким социальным статусом (редко из дворян, часто из поповских детей и даже холопов). Вместе с тем, дьяческий аппарат приобретал черты корпоративной замкнутости благодаря тому, что эта профессия часто становилась наследственной. И все же профессионализация в среде дьяков была еще далеко не сложившейся: один дьяк мог выполнять самые различные поручения. Отчасти это объяснялось недостаточным их числом: в первой трети XVI в. известен только 121 дьяк, находившийся на великокняжеской службе.
Стремясь усилить военный потенциал русских городов, Василий III с 1511 г. предпринимает шаги по учреждению в них новых должностных лиц – городовых приказчиков, назначавшихся из числа городовых детей боярских, которым поручались сбор посошных людей, управление городовыми пищальниками, строительство городовых укреплений. Городовые приказчики вместе с тем становились опорой великокняжеской власти в борьбе с удельной децентрализацией, поскольку с их помощью ограничивались прерогативы всесильных наместников и волостелей, частично назначавшихся из местных и удельных князей.
Формировавшаяся самодержавная власть московского великого князя стремилась укрепиться и легитимизироваться, опираясь на теорию божественного своего происхождения, которая была изложена в 1510-1511 гг. в посланиях Иосифа Волоцкого Василию III и в его же 16-м слове «Просветителя». Внимательный наблюдатель русской жизни посол Империи Сигизмунд Герберштейн, характеризуя источники и объемы власти великого князя, опирался на сообщения придворных Василия III, которые «прямо заявляют, что воля государя есть воля божья и что бы ни сделал государь, он делает это по воле божьей», «он – свершитель божественной воли». Из этой теории естественно вытекал вывод о подчинении удельных князей московскому государю. Более того, по свидетельству С. Герберштейна, Василий III свою власть «применяет к духовным так же, как и к мирянам, распоряжаясь беспрепятственно по своей воле жизнью и имуществом каждого из советников, которые есть у него». Природа этой деспотической теократической власти для представителя даже могущественного императора казалась загадочной: «Трудно понять, то ли народ по своей грубости нуждается в государе-тиране, то ли от тирании государя сам народ становится таким грубым, бесчувственным и жестоким».
Можно, таким образом, констатировать, что первый этап процесса формирования самодержавной власти московского великого князя, начатый созданием при Иване III унитарного государства, завершился в период правления Василия III. Его внутриполитические успехи в борьбе с удельным сепаратизмом способствовали признанию равенства России с крупнейшими европейскими державами. В частности, общность внешнеполитических интересов привела к заключению в 1514 г. союзнического договора с Империей, направленного против Польши. Титулатура Василия – «цесарь» (царь), впервые примененная в отношениях между этими странами, свидетельствовала и о крупном его внешнеполитическом успехе, знаменовавшем собой признание равенства между Россией и Империей. 
Вместе с тем отсутствие сложившегося государственного аппарата и, как следствие этого, относительная обособленность удельных князей, наместников и волостелей, чья власть носила еще черты удельной пестроты, приводили к тому, что на практике возможности великого князя оставались ограниченными. Поэтому Василий III вынужден был лавировать и опираться вначале, после женитьбы на Соломонии Сабуровой, на старомосковское боярство, издавна преданное великокняжеской власти, а затем, ввиду бездетности разведясь с ней и женившись в 1526 г. вторым браком на княгине Елене Глинской, представлявшей княжат Юго-Западной Руси, - на могущественную княжескую аристократию. Кратковременные опалы, которыми Василий III карал своих приближенных, были оружием приведения этой аристократической прослойки в подчинение великому князю. К концу жизни Василия III число уделов вновь, как и у его отца, сократилось: фактически осталось всего два – Дмитровский князя Юрия Ивановича и Старицкий князя Андрея Ивановича. <…>

 Власть и реформы. От самодержавной к советской России. / Отв. ред. Б. В. Ананьич. СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. С. 52-54.

Вопросы:
1.    Какие изменения в кругу царского окружения произошли в правление Василия III?
2.    Чиновная иерархия и определение должностных функций в правление Василия III.
3.    Какая новая должность появляется в системе управления на местах в правление Василия III. 
4.    Как определял С. Герберштейн характер власти на Руси.

 

В. М. Панеях о формировании великокняжеских представлений о характере власти рюриковичей

Основная внутриполитическая задача – закрепление достигнутого единодержавия – первоначально идеологически мотивировалась исконностью политической власти великого князя, ее преемственностью, опирающейся на наследственные права, восходящие к киевскому периоду и переходящие через Владимиро-Суздальскую Русь к Москве, с безраздельной полнотой этой власти и ее внешнеполитической функцией (оборона от врага). Эта доктрина возникла в процессе борьбы Ивана III за присоединение Новгорода и приписывается ему, заявившему, согласно летописному своду 1472 г., послам, направляемым в Новгород зимой 1470/71 г.: «Отчина есте моя, людие Новгородстии, изначала от дед и прадед наших, от великого князя Володимира, крестившаго землю Русскую, от правнука Рюрикова, перваго великого князя в земле вашей. И от того Рюрика даже и до сего уже знали есте один раз тех великих князей, преже киевских, до великого князя Дмитреа Юрьевича Всеволода Володимерьского. А от того великого князя даже и до мене род их. Мы владеем вами, и жалуем вас и бороним отовселе. А и казнити волны же есмы, коли на нас не по старине смотрети начнете».
Обращает на себя внимание персонифицированный характер изложения истории государственной власти. Тем самым она приобретает патримониальную форму, характерную для средневекового сознания, и свидетельствует об интерпретации Иваном III единодержавия не иначе, как в форме единовластия.
Следующим этапом выработки концепции суверенных прав Ивана III как главы унитарного суверенного государства стала концепция митрополита Зосимы, провозглашенная им в предисловии к «Изложению пасхалии» 1492 г. Согласно ей, история русской государственности становится частью истории всего православного мира. Первый православный царь Константин сотворил «Новый Рим» - «Град Констянтина», «еже есть Царьград». Святой Владимир, крестивший Русь, назван «вторым Констянтином», хотя подлинным Константином в настоящем является «сродник» Владимира Иван III, которого Зосима славит как «благоверного, христолюбивого великого князя…, государя и самодержца всея Руси, нового царя Констянтина новому граду Констянтину – Москве и всей Русской земли и иным многим землям государя». Эти два уподобления – Ивана III византийскому императору Константину и Москвы Константинополю – носит характер противопоставления и вытеснения «новым градом», т. е. новым центром православия, «старого», византийского, с опорой на евангельское предсказание: «… и будут перви последнии и последнии перви». Таким образом, Москва была провозглашена единственным духовным центром православного мира. Идея государственности приобретает характер патримониально-теократический.
Вскоре, однако, внешнеполитические амбиции Ивана III, стремившегося приобрести международный авторитет и включиться в систему международных отношений, подтолкнули его к углублению и видоизменению концепции происхождения великокняжеской власти. Русскому дипломату, греку Юрию Траханиоту, ведшему переговоры со Священной Римской империей немецкой нации, было поручено заявить в 1489 г. о том, что род русских князей уходит в глубокую древность, когда установились их «приятельство и любовь» с теми римскими императорами («царями»), «которые Рим отдали папе, а сами царствовали в Византии». Эта концепция отчасти заменила патримониально-теократическую теорию и положила начало выстраиванию генеалогии русского государя, предки которого обладали властью еще при великом Константине и находились «в любви» с ним, что обеспечивало великому князю, по мысли его окружения, неоспоримую легитимность внутри страны и достойное его положению место среди европейских государей.
Следующий шаг на этом пути зафиксирован в первоначальном тексте «Сказания о князьях Владимирских» – так называемой «Чудовской повести», возникшей, по предположению Л. В. Черепнина, подкрепленному убедительной аргументацией А. А. Зимина, в 90-е годы XV в. В ней обосновывается преемственность власти русских государей от римских и византийских императоров в рассказе о венчании князя Владимира Всеволодовича царским венцом византийского императора Константина Мономаха, который якобы подарил его Владимиру Мономаху. Правда, вероятно, текст «Чудовской повести» сложился в связи с венчанием на престол Дмтитрия-внука в 1498 г. и тем самым в данном конкретном случае не обосновывал власть самого Ивана III, но после опалы первого легенда довольно быстро приобрела обобщенный смысл. Значение легенды о ритуале венчания Владимира Мономаха прагматически определялось тем, что при короновании Дмитрия-внука на него возложили те же регалии, обозначенные как «бармы Мономаховы и шапка», что и на Владимира. «Чудовская повесть» развивала теорию Зосимы и явилась вместе с последней зародышем идеи переноса империи, имевшей широкое распространение в средневековой Европе.
«Чудовская повесть» удревняет связь Руси и с Римской империей, указывая на то, что Рюрик, предок Владимира Мономаха, был прусским князем, генеалогически восходившим к самому Августу (преемнику Юлия Цезаря), создателю Римской империи и правителю, при котором была основана христианская церковь. Новая генеалогия великокняжеского рода, знаменовавшая отказ от варяжских корней, которые провозглашались еще в «Повести временных лет», и замену их германскими, связана с упадком могущества скандинавских завоевателей и осознанием ведущего положения в Европе Империи.
Таким образом, генеалогическая связь великокняжеского рода с Империей призвана была уравнять его с родом императорского дома. Она, по-видимому, имела и другие, внешнеполитические, аспекты. В частности, «Чудовская повесть» противостояла претензиям литовских великих князей доказать римское происхождение литовцев, и особенно теориям Яна Длугаша, согласно которым русские князья еще в начальной истории Киевской Руси были подданными поляков, а все русские – и юго-западных, и северо-восточных, и северо-западных земель – поданными поляков и литовцев. Более того, в ранних русских генеалогиях литовских князей, существовавших вместе с «Чудовской повестью», их предок Гидемин лишен знатного происхождения, а сами они связываются с русскими великими князьями. «Чудовская повесть» фактически обосновывала также претензии русского великого князя на Балтику, поскольку, согласно ей, именно в Пруссии начал княжить великий князь, прежде чем прибыл на Русь. <…>

Власть и реформы. От самодержавной к советской России. / отв. ред. Б. В. Ананьич. СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. С. 43-45.

Вопросы:
1.    Как идеологически обосновывалась власть Ивана III?
2.    В чем суть концепции митрополита Зосимы?
3.    Назовите основные идеи «Чудовской повести».

 

 

Меню сайта
Категории раздела
Вход на сайт
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 585
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0