С. 3 Конец XIX—начало XX века в Сибири были временем больших перемен. Массовая аграрная колонизация вызвала резкий скачок в развитии экономики края, прежде всего ее аграрного сектора, а Великий Сибирский железнодорожный путь обеспечил включение местного хозяйства в систему всероссийского к европейского рынков. «Призрак капитализма», бродивший по Сибири с середины прошлого XIX столетия, обретал плоть и кровь, набирал силу, питая свои оптовые склады, ярмарки, биржи, банки, свою промышленность мощным током всевозможных товаров, в основном продуктов сельского хозяйства, денег, капиталов, рабочей силы. Центрами их концентрации стали города, расположенные по линии Сибирской железной дороги.
... Первый поезд, состоявший из десяти классных двухосных вагонов, пришел в Омск 25 августа 1894 года. Берег Иртыша «впервые огласился свистком паровоза», — сообщали «Акмолинские ведомости». Интерес населения был всеобщим. На чудо техники пришли посмотреть «не только русские горожане и казаки, но и киргизы, для большинства которых железнодорожный поезд представлял невиданное зрелище». Корреспондент другой омской газеты, «Степной край», отмечая событие, писал: «День 25 августа сего года будет рубежом старой и новой жизни г.Омска и прилегающих местностей»1.
Слова неизвестного журналиста оказались пророческими. Благодаря вновь обретенному выгодному экономикогеографическому положению — на пересечении Сибирской железнодорожной магистрали и реки Иртыш, посреди обширной сельскохозяйственной округи — Омск быстро превратился из заурядной военной крепости в крупный транспортно-торговый и промышленный центр Западной Сибири и Степного края. Фокусируя на себя объемную оптовую торговлю на вывоз хлебом, сливочным маслом, шерстью, кожевенным сырьем и полуфабрикатами, он, в то же время, послужил своеобразным торговым трамплином для проникновения за Урал товаров и капиталов российских и иностранных фирм.
Во второй половине 90-х — начале 900-х годов город пережил настоящую учредительскую горячку. В 1894 г. в Омске начал операции Сибирский торговый банк, а в 1896 г. — Государственный. Еще через год была построена крупнейшая в Сибири табачная фабрика таганрогского первой гильдии купца
С. 4 Я.М.Серебрякова, а в 1903 г. — большой плугостроительньгй завод датчанина С.Х.Рандрупа. В 1904 г. открылись известные во всей Западной Сибири и Степном крае оптовые склады знаменитых московских мануфактуристов — «Московские торговые ряды». В 1905 г. было учреждено Омское биржевое общество; тогда же появилось отделение Волжско-Камского, а в 1908, 1909 гг. — отделения Русско-Китайского и Русского для внешней торговли банков. И это были далеко не все открывшиеся в городе по настоящему крупные предприятия. «Солидный» бизнес затевался надолго и с размахом. Местным церквям и часовням дарились иконы, при закладке и открытии новых зданий устраивались торжественные молебствования и освящения, для приглашенных давались обеды с речами, тостами и казачьим хором.
Омск быстро рос. За 1904 —1913 гг. здесь было построено 3.300 зданий, а население увеличивалось скорее, чем в других городах Российской империи. В 1897 г. здесь проживало 37,4 тыс. человек, а в предвоенном 1913 — уже 137,2 тысяч2. К 1917 году Омск стал самым крупным гордом Сибири. Десятки складов и магазинов, пароходства, заводы и фабрики, паровые мельницы, до сотни различных закупочных, транспортных и других контор преобразили его облик «Десять лет тому назад, — заметил в 1911 г. издатель первого в истории города справочника-путеводителя Н. А. Иванов, — любой омский старожил знал в лицо всех коренных жителей, а в настоящее время большинство омичей не знают и половины находящихся в нем (Омске) учреждений»3. Известный ученый и общественный деятель Сибири Г.Н.Потанин писал о превращении города казарм, военных и чиновников, города Акакиев Акакиевичей в город купеческих пакгаузов, город Тит Титычей, о заглушении дроби барабана щелканьем счет.4
Существенно изменился сословно-социальный состав населения. Удельный вес военных, чиновников, служилых и пенсионеров, мещан, промышлявших извозом и мелкой посреднической торговлей, немногочисленного «старозаветного» купечества сократился за счет приказчиков и рабочих, железнодорожных служащих, предпринимателей и интеллигенции.
... В начале 900-х гг. в центре Омска — почти по чеховскому сюжету — была вырублена Любина роща — излюбленное место гуляний горожан. Здесь вырос знаменитый своими торговыми заведениями Любинский (Чернавинский) проспект. Сооруженные на нем магазины с большими стеклянными витринами и куполами — «ананасами» имели «колоссальный» вид не только в глазах жителей одноэтажного Омска, но и его строителей — москвичей.5
С. 5 Проспект выходил, с одной стороны, к Центральному базару, с другой, к прист аням на Оми. В оживленной атмосфере, царившей здесь, современникам слышалось биение «пульса» «торговой, портовой жизни» Омска.6 Движение по Иртышу в удачные для навигации годы было весьма интенсивным. Так, в в 1903, кстати не очень показательном году, к пристаням ежедневно вставало в среднем 7-8 судов. Перед мировой войной Омский порт был самым крупным в Западной Сибири, пропуская грузов столько, сколько Тюмень и Барнаул (или Новониколаевск и Томск) вместе взятые.7 К числу крупнейших по размерам грузооборота в Сибири относилась и цепочка омских железнодорожных станций (Куломзино, Омск, Омск — город). Только на станции Омск в 1910 —1911 гт. нагружались и разгружались в течении суток около 190 вагонов и отправлялось с двух сторон до 29 поездов.8 Заметными центрами деловой активности в городе стали расположенный в непосредственной близости с железнодорожным вокзалом Атаманский хутор и район Левобережья между станцией Омск — пост и пристанями на Иртыше.
В жизни города, некогда провинциально тихой и размеренной, все более отчетливо звучал энергичный, деловой ритм. «На улицах стало шумно», — вспоминал омский старожил В.В.Берников. «Что такое был ранее Омск! Военно-административный пункт, глушь, пустота, тишина, а теперь — всюду конторы, рестораны, жизнь бьет ключом, москвичи вона какие ряды воздвигли — ведь это окно в Азию», — так в 1903 г. с сарказмом оценивали перемены омичи.9 Традиционное сознание провинциалов, большую часть жизни проживших на границе Сибири со степью, в малозаселенном, «оторванном от мира» крае, с трудом приспосабливалось к быстро происходящим переменам. Обыватель жалел Любину рощу. Корреспондент «Степного края», пораженный невиданной ранее в городе фабричной эксплуатацией, назвал предпринимателей «аферистами, наехавшими из Европейской России». Гласные Думы, обсуждая перспективы появления в городе новых фабрик и заводов, высказывали опасение: «да и навряд ли желательны они; они создадут массу пролетариата и деморализующе действуют на население» .10 И все вместе—постоянно жаловались на неизбежный, в условиях капиталистической колонизации аграрного региона, рост цен на продукты питания. Об этом действительно говорили все — обыватели, чиновники И военные, журналисты, управляющие банковских отделений и даже преуспевающих «Московских рядов», их служащие... Вернувшийся в город в 1903 г. после многолетнего отсутствия омич, на первых порах с восторгом
С. 6 принявший появление в городе крупных иностранных фирм — экспортеров масла («ведь как-никак, а все-таки прогресс»), очень скоро почти запаниковал: «В погоне за наживой теперь каждая омская «баба», имеющая всего навсего одну «буренку», взялась за коммерцию и сбывает молоко в разные, датского происхождения конторы, отчего кринка молока повысилась в цене уже до 10 копеек!», тогда как несколько лет назад продавалась всего за 3 — 4 копейки.11
Однако что значило негодование старожилов перед лицом объективных социально-экономических процессов, «запущенных» строительством железной дороги и крестьянским переселением? Жизнь, как говорят, брала свое. От гордости за «прогресс» у многих горожан слегка закружилась голова. Об Омске начали поговаривать, как о «сибирском Чикаго», а серьезные эксперты — экономисты прочили городу роль «Лейпцига в Сибири», как крупному региональному центру торговли шерстью, кожей, другими продуктами животноводства.12
По объему их вывоза в Европейскую Россию и за рубеж, как и по отправке сливочного масла и хлеба, Омск в начале XX века занимал одно из первых в Сибири мест. Шерсть транспортировалась на Нижегородскую ярмарку, в Симбирск, кожи — в Пермскую и Курляндскую губернии, Нижний Новгород, мясо — в Петербург и Иркутск. Значительное количество животного сырья и полуфабрикатов уходило в пограничные порты на экспорт. Масло, также составившее городу имя в торговом мире, в огромной своей части экспортировалось в Данию, Англию, Германию. Известно, что оно ценилось экспортерами так высоко, что без боязни зачастую выдавалось ими на потребительском рынке Запада за популярное датское. Хлеб в зерне отправлялся в Оренбургскую и Пермскую губернии, в Поволжье, на станцию Левшино Пермской железной дороги для дальнейшей перевозки по внутренним водным путям Европейской России. 17 процентов вывозимого хлеба приходилось на пограничные пункты западной границы, порты и Котлас для экспорта.13
В свою очередь, из России и Европы в Омск привозились сельскохозяйственные машины и орудия, мануфактура, бакалея и другие промышленные товары, нефть... Огромные «свободные» деньги, образовывающиеся от оптовых вывозных операций, «притягивали» к себе товарную массу — средства производства и предметы потребления. География связей Омска, как перевалочного пункта для дальнейшего распространения в Сибири и Степном крае промышленных товаров была значительно менее широка, нежели
С. 7 география вывоза сельскохозяйственной продукции, но все же достаточно представительна. К городу в этом отношении тяготел обишрный регион Среднего Прииртышья: от Тары до Павлодара и Семипалатинска по Иртышу, от Ишима Тобольской до Каинска Томской губерний — по линии железной дороги.14
Значение Омска, как центра оптовой торговли отразилось, прежде всего, в увеличении грузооборотов его железнодорожных станций и пристаней: с 10.809 тыс. пудов в 1900 до 40.563 тыс. пудов — в 1913 г. Общий торговый оборот города вырос за это же время приблизительно с 3,5 до 25 млн. рублей.15
Аграрный характер экономики края с присущей ей сезонностью, а также природно-климатические условия, ограничивавшие период навигации и возможности передвижения по колесно-санным трактам, связывавшими Омск со степью, близлежащими Тюкалинским и Тарским уездами Тобольской губернии, накладывали заметный отпечаток на динамику оптовой и розничной торговли в городе. Весной, накануне сева активно продавались сельскохозяйственные машины и орудия, в мае — июне в Омск в больших количествах начинали поступать высшие сорта сливочного масла, в сентябре — октябре — хлеб, в ноябре — декабре — животное сырье, скот; тогда же вновь усиливалась торговля земледельческими орудиями и машинами. По мере реализации сельскохозяйственной продукции раскручивались и обороты мануфактуры, других потребительских товаров.
Положение Омска, как торгового центра колониальной Сибири породило своеобразную—почти зеркальную, с точностью до наоборот, ситуацию на сельскохозяйственном (на вывоз) и промышленном (привозном) оптовых рынках. На первом господствовал покупатель, на втором — продавец. Сельскохозяйственная продукция, концентрируясь в городе, становилась, если не была запродана производителями на месте, объектом зачастую сразу нескольких — от совсем скромных, небольших до весьма масштабных торговых сделок и операций. В них участвовали крестьяне, богатые сельские хозяева, масса мелких торговцев и посредников, наконец, крупные омские предприниматели, отделения коммерческих банков, российских и европейских фирм. При этом покупатель стремился и, как правило, всегда «обыгрывал» продавца. Крестьян, привозивших плоды своего труда, обсчитывали и обманывали мелкие торговцы
— скупщики, именовавшиеся иногда «мартышками», видимо за особые ловкость и проворство по части махинаций. Их «стачки», с целью сбить покупную цену, были столь же частым явлением, как и обвес «на пуд с колеса» мужиков, доставлявших в город из С. 8 нужды подводы с хлебом.16 Выиграв таким образом, мелкий торговец, однако, вскоре вынужден был уступать часть барыша крупному, поскольку сам торопился поскорее сделать оборот «капитальца», в то время как его маститый партнер мог позволить себе и подождать, рассчитывая на оптимизацию рыночной конъюнктуры в Европейской России или за границей. На омском промышленном рынке товар, напротив, шел не «снизу», а «сверху — вниз»: из оптовых складов, доставивших его в Омск фирм — городским, западносибирским, степным оптовикам и розничным торговцам, а уже от последних к потребителю.
В 90-х — начале 900-х гг., когда торговая конкуренция на промышленном рынке находилась в зачаточном состоянии, крупные оптовики господствовали фактически безраздельно. Монопольно установленные цены были тем более высоки, что оптовик, даже продавая товар большими партиями, как правило, не делал оптовой скидки. Розничнику, отмечала тюменская «Сибирская торговая газета», — «предоставлялось извлекать свои барыши, ad libitum, из розничного торга», то есть взимать с потребителя плату сверх фабричной цены, необходимых торговых издержек и «нормальной» прибыли. Не зря среди торговцев ходила поговорка: «Этот изъян мы разложим на крестьян». Борьба за потребителя, поскольку вообще имела место, осуществлялась, по словам «Степного края» (1902 г.) «заманиванием к себе в склад, распространением непристойных мнений о других складах, в виде выражений: «поди, поди, там тебя обдерут, объегорят» и пр.»17
Однако, со временем, положение изменилось в более благоприятную для потребителя сторону. Появление в Омске десятков торговцев сельскохозяйственными машинами и орудиями, «Московских торговых рядов» и рост числа оптовиков и розничников — мануфактуристов, бакалейщиков и других привели к развитию конкуренции в форме различных скидок, снижения цен и улучшения условий продажи. Так, например, на рынке сельскохозяйственных машин, несмотря на стремление крупных предприятий удержать монопольно высокие цены и жесткие условия кредита путем картельных соглашений, цены, а, главным образом, условия продажи все время корректировались в пользу потребителя средними и мелкими торговцами. Если Переселенческое управление, американская «Международная компания», Общество Р. и Т.Эльворти, Товарищество «Работник» требовали при покупке в кредит 1/2 стоимости машины, то мелкие предприниматели—1/3,1/4, а то и вовсе отказывались от задатка.18
С. 9 На мануфактурном рынке «Московские торговые ряды» сразу ввели оптовые и поощрительные (для постоянных и аккуратных клиентов) скидки. Их примеру, стремясь удержать своих давнишних клиентов, вынужденно последовали и недавние монополисты, пытаясь, впрочем, наверстать барыш на тех товарах, которыми москвичи не торговали...19
Промышленность играла в хозяйственной жизни Омска значительно меньшую роль, нежели торговля. Но и здесь перемены в сравнении с первой половиной 90-х гг. были огромны. До постройки Сибирской железной дороги вся промышленность города, по шутливой оценке Г.Н.Потанина, заключалась «в производстве свечей и чернил для поставки в омские многочисленные канцелярии»20, а в 1908 — 1910 гг. в городе размещались уже 33 фабрично-заводских предприятия, на 28 из которых 1054 рабочих производили продукции на 4,8 млн. рублей в год.21 К числу крупных (с числом рабочих более 100) относились уже упоминавшиеся табачная фабрика Я.М.Серебрякова, плугостроительный завод С.Х. Рандрупа, лесопилка и мукомольная мельница С.В.Хаберева и казенный винный склад Министерства Финансов. В 625 ремесленных заведениях без механических двигателей было занято 1,5 тысячи человек.22
Отраслевая структура омской промышленности сложилась под влиянием известных экономико-географических факторов. Аграрный, колониальный характер местного хозяйства обусловил преимущественное развитие переработки сельскохозяйственного сырья, появление в городе предприятий, производивших земледельческие орудия и машины и их ремонт, а быстрое городское строительство — кирпичных и лесопильных заводов. Самыми производительными были казенный винный склад —1,8 млн. рублей и 5 мукомольных мельниц, 4 из которых давали продукции на 1,4 млн. рублей.23
Уровень организации и технической оснащенности фабрично- заводской промышленности Омска в целом соответствовал общесибирским показателям. Несколько выше, чем в Сибири в целом, была концентрация рабочей силы, чуть ниже — энерговооруженность труда. На одно предприятие в 1908 г. приходилось 43 рабочих (37 — в Сибири), на одного рабочего — 0,6 л.с. (0,7 л.с. — в Сибири).24
Оборотной стороной низкой энерговооруженности было преобладание мало- и не- квалифицированного труда. Вместе с тем, на омских предприятиях трудились переселившиеся в Сибирь и специально законтрактованные на Урале, в Европейской России и за границей высоко профессионально подготовленные рабочие
С. 10 и техники. Среди них были и настоящие мастера своего дела. На хорошо технически оснащенном пивоваренном заводе Мариупольских, например, технологическим процессом управлял германский подданный Макс Шмидт, на заводе Рандрупа все наиболее сложные работы выполняли рабочие из Европейской России и мастеровые Урала, в железнодорожных мастерских профессиональный костяк коллектива составляли рабочие, приехавшие в Омск с российских промышленных предприятий, частью — с железных дорог. Об одном из них — слесаре Сергее Александровиче Яковлеве, изобретшим новые модели паровых котлов и реверсивной машины, писала в 1911 г. газета «Омский телеграф».25
К началу мировой войны в Омске появились новые крупные предприятия: кирпичный завод А.И.Ременниковой и типография «Печатня С.П. Яковлева». Общее число предприятий фабрично- заводского типа составило 36. На 24 из них, подчиненных надзору фабричной инспекции, работали в 1914 г. 1546 человек. В отраслевой структуре еще более вырос удельный вес мукомольного производства: 6 мельниц давали продукции на 5,1 млн. рублей, то есть столько же, сколько вся фабрично-заводская промышленность города в 1908 г.26
Продукция некоторых омских предприятий пользовалась успехом не только в городе и округе, но и далеко за их пределами. Так, Рандруп по числу продаж плугов в Сибири значительно опережал таких сильных конкурентов, как Брянский завод, завод Ген, Джон Гриевз и К°. При этом около 1/3 выпускавшихся орудий сбывались им в Пермской губернии, Семиречье и Семипалатинской области. По всей линии железной дороги торговали пивом и фруктовыми водами — Мариупольские, С.Ф.Чистяков, табачными изделиями — Серебряков, лаками и красками — товарищество «Довборы»...27
Новым явлением в облике Омска стали складывавшиеся накануне мировой войны элементы индустриального ландшафта — на Атаманском хуторе, Кадышевском форпггадте, на Мало- Ржевской слободке.
Развитие промышленности в городе очень скоро породило хорошо знакомую нам сейчас проблему... В декабре 1909 г. городскую Думу поступила жалоба омского мещанина у.Рыжих на владельца выстроенной близ его усадьбы паровой мельницы - Д.А.Гардера. Со времени устройства мельницы, указывалось жалобе, происходило постоянное «засорение участка Рыжих... из задымленной трубы..., но самое главное — выходящие пр неблагоприятном ветре пары, попадая на соседние участки, крайне
С. 11 вредно влияют на огородные растения... Черная корова, простоявшая под такими парами ночь, превращается в совершенно белый цвет».28
Начинаясь со случаев курьезных, загрязнение окружающей среды со временем все более и более тревожило горожан. Обрабатывающие животное сырье предприятия заражали воздух и почву, пивовары спускали в реку отработанные воды, разработки глины для кирпичных заводов приводили к тому, что «в течение 2-3 лет со дня открытия завода (местность) принимает хаотический вид, будучи обнажена от верхнего покрова приходит в полнейшую негодность».,.29
Рост торговли и промышленности постоянно создавал спрос на кредиты. Долгое время он удовлетворялся за счет ростовщиков. При чем в этой роли выступали не только «старозаветные» владельцы сундуков с ассигнациями и звонкой монетой, но и крупные иностранные фирмы, не испытывавшие недостатка свободной наличности. По наблюдению газеты «Степной край», время от времени иностранцы устраивали нечто вроде стачек — как раз тогда, когда сибирским торговцам бывают необходимы деньги (перед Ирбитской и Нижегородской ярмарками, например). «Находясь под таким давлением, — писала газета, — сибиряк volens—nolens вынужден продавать, допустим, сливочное масло прямо-таки в убыток...».30 Судя по времени появления этой публикации —1903 год—даже открытие в Омске сразу нескольких кредитных учреждений не устранило рудиментов ростовщичества, хотя, безусловно, облегчило условия кредитования. В 1912 —1914 гг. по размерам вкладов и текущих счетов в государственных и частных кредитных учреждениях в Западной Сибири Омск занимал второе вслед за Томском место, а по объему учетно-ссудной операции—первое. Учетно-ссудная операция—наиболее важная для торгово-промышленного развития — в 1912 —1915 гг. ежегодно выражалась в сумме 17,5 — 19,0 млн. рублей. Крупным оптовикам торговцам и некоторым промышленникам предоставлялись ссуды и под товар, лежащий на складе в Омске, движущийся по реке, железной дороге или уже доставленный в пункт назначения. Чтобы получить деньги под непроданный еще товар, предприниматель закладывал в банк страховку страхового общества или накладные документы транспортных контор. Эти учреждения, наряду с кредитными, составляли важную часть коммерческой инфраструктуры города. Существенным ее элементом была также товарная биржа, открывшаяся в городе в 1905 г.31